Горький : Страсти по Максиму

Аннотация:

Пять причин прочитать книгу: Первая неподцензурная биография Максима Горького. Книга написана в уникальном авторском стиле Павла Басинского — литературное расследование. Повествование раскручивается по спирали: история Горького начинается с его смерти и заканчивается рассуждением о его фигуре в контексте российской истории и мировой литературы. Горький показан не только как буревестник революции, друг Ленина и Сталина, но и как самый популярный писатель в России 1900-х, в тени славы которого меркли Чехов и Бунин. Яркие моменты биографии, глубокие и трагические, по-настоящему заставляют сопереживать и помогают увидеть в Максиме Горьком не только писателя, но и обыкновенного человека, тоскующего по семье, которой не было, и родине, на которую трудно вернуться. Книга иллюстрирована уникальными фотографиями и сопровождена воспоминаниями современников о Горьком и малоизвестным некрологом Л.Д.Троцкого. Цитаты «Люди» для Горького — это не просто среда обитания, которую не замечаешь (как воздух), но чуждое материальное пространство, в которое заброшен мальчик по чьей-то воле. По чьей же? И на этот вопрос он не знает ответа. Но в любом случае понятно, что это была какая-то недобрая воля, если девизом молодого человека стало: «Мы в мир пришли, чтобы не соглашаться...». Существует народная притча о лягушках, которые попали в кувшин со сметаной. Первая сложила лапки и утонула. Вторая колотила лапками до тех пор, пока сметана не стала маслом, и она не выбралась наружу. Горький по своей сильной, упрямой натуре был второй лягушкой, и когда судьба выбросила его «в люди», он месил внезапно окружившее его пространство, как тесто в пекарне, пока оно не сдалось и не дало «чужаку» места на земле. Бабушка заменяет Алеше мать, становится для него единственной опорой в мире, где Бог бросил его на произвол судьбы... Но какова была Акулина Ивановна в реальности? Она была... пьяница. В «Детстве» и «В людях» Горький предельно бережно касается этой больной темы. Но и скрыть очевидного для семьи Кашириных факта он не может. В октябре 1900 года во время спектакля «Чайка» произошел скандал. В фойе оказался Горький, приглашенный Чеховым. Публика ринулась глазеть на новую знаменитость. Более двусмысленной, обидной и унизительной для Чехова ситуации невозможно было представить. И тогда Горький взорвался: — Я не Венера Медицейская, не пожар, не балерина, не утопленник... И как профессионалу-писателю мне обидно, что вы, слушая полную огромного значения пьесу Чехова, в антрактах занимаетесь пустяками. Наиболее мощной попыткой сломать Горького как художника и подчинить его себе стало недвусмысленное предложение Сталина написать о нем книгу или хотя бы очерк, вроде воспоминаний о Ленине. И Горький даже взялся за эту работу в конце 1931 года, стал изучать специально подготовленные для него материалы о вожде. Но дело ограничилось кратким описанием истории Грузии, на этом чернила Горького иссякли. Горький был подлинный художник. Он не мог не чувствовать фальши, как Шаляпин не мог не услышать фальшивую ноту в своем голосе. Он захотел или заставил себя уверовать в РСДРП и в большевиков как в апостолов новой веры и созидателей новой церкви. Эта новая церковь должна была проповедовать не смирение перед жизнью, но активное вторжение в нее. И все это для конечной победы «коллективного разума». В повести «Исповедь», написанной после «Матери», Горький показывает, на какие чудеса способен коллектив. Незримая энергия, исходящая из толпы богомольцев, излечивает обезноженную девушку... Но если толпа способна на такие чудеса, то какие волшебства может творить организованное и сознающее свою мощь человечество!